А. Веселовский. Нараспашку
Сборник в рукописи
Раздел 1
МЕЖДУ...
Старые особняки-усадьбы,
С ясеня последний лист опал,
На одном углу играли свадьбу,
На другом – за гробом шла толпа.
Девушка, фатой живот скрывая,
И скрывая непонятный страх,
На старушку издали взирает –
Обе с розами и в кружевах.
День как день. И морось перестала,
Лёгкий ветерок листами вертит...
И живу посереди квартала
Я между рождением и смертью.
И куда от этого мне деться?
Загустело время чёрной патокой...
Я завис меж взрослостью и детством
И боюсь, что это слишком надолго.
Рожа в зеркале – сейчас бы так и вмазал ей!
Чёлкою излом бровей закрою.
Меж Европой я живу и Азией
И географически, и кровью.
Спор ведёт Америка с талибами,
Политологи от страха ноют,
И с прогнозом страшным: либо-либо
Мы живём меж миром и войною.
Где-то Вознесенский свечи лепит
И Зюганов проигравший пьёт,
Мы живём меж двух тысячелетий
И висим меж них который год.
Меж богатых мы живём и нищих,
Среди отморозков и святых,
Средь учеников Христа и Ницше –
Поровну и тех здесь и других.
Мир застыл в нестойком равновесьи.
В опасеньях и надежде мы,
Но поём и сочиняем песни –
Видно, для того и рождены.
И какие чаши нам достанутся,
Те, что вниз, иль те, что сразу вверх?
Вспомнятся катрены Нострадамуса,
И покроет землю первый снег...
Но пока что на душе безветрие,
Сыплет сад убранство бабьелетнее,
И надолго розы мне запомнятся
У невесты юной и покойницы.
Октябрь2001
ТОРЧИМ…
Уходит мокрая зима,
И март всё ближе,
Торчат усталые дома
Из ржавой жижи.
Торчат намокшие кусты
В сугробах серых,
Торчишь в подъезде грязном ты
В объятьях стервы.
Торчат обрезанных дерев
Стволы-калеки,
Торчит подруга, одурев,
В библиотеке.
А я с Есениным под плед
Влезаю снова,
Где уже много-много лет
Торчу от слова.
Январь 2002 г
НАРАСПАШКУ
Не идут поэтам пиджаки,
Брюки и крахмальные рубашки
Мысли их стесняют и шаги,
И живём с душою нараспашку
Мы, поэты, моде вопреки,
Не идут поэтам пиджаки.
Не идут мундиры нам и латы,
Видно, мы устроены иначе –
В пушкинско-тропининском халате,
В боевой мишелевской кумачке
Чаще нам сопутствует удача.
Кто в потёртых джинсах, кто в ветровке,
В свитере, растянутом от стирок,
И, конечно, старые кроссовки –
Обязательное добавленье в стиле.
Мы, поэты, – вольные натуры,
Нам не страшен неказистый вид,
Облачась в шедевр мануфактурный,
Скучный, лысый мэтр литературный
С завистью вослед нам поглядит.
ВОПРОСЫ
Утро. Сад умывается росами,
Даже крыши опять чисты,
И похожи на знаки вопросные
Новорожденные листы.
Что их ждёт?
Будет осень промозглой и лысой,
И последний листок полетит,
Пожелтевший от жёлчных мыслей,
Или красный от летних обид.
Всех нас ждут перемены разительные,
И не хочется думать о них,
Но сутулится так вопросительно
Большинство одногодков моих.
Что нас ждёт?
Кто-то станет дубами, кто клёнами,
Кто согнётся ветлой у пруда,
Быть бы только подольше зелёными –
Пожелтеть мы успеем всегда.
ЛЕТНЯЯ СЕССИЯ
Вырываюсь на солнце из тени я,
Так что каждая жилка кричит,
Я веду себя, как растение –
С хлюпом всасываю лучи.
Но недолгое с ними свидание –
Ты, светило, меня извини,
Я вбегаю в бетонное здание,
Где звонок мой сейчас прозвенит.
Ежедневно такая история –
Я дремлю над конспектом запутанным,
Здесь, в прокисшей аудитории,
Солнце только в портрете у Путина.
А за окнами ласточек реянье,
И отчаянно пахнут сады…
Помню, как упивался сиренью я,
Когда в школу еще не ходил.
А потом что ни год, то контрольные,
И от них не сбежать никуда.
Как я ждал, что закончатся школьные
Безнадежно тупые года!
Но чем дальше – тоска беспросветнее:
Без сирени который я год,
И проклятая сессия летняя
Катастрофой вселенской грядет.
Розовеет полоска востока,
Над конспектами скоро засну…
Кто придумал такую жестокость –
Отнимать у поэта весну?
Раздел 2. Жить в мечтаньях
НА МОСТУ
Что происходит во мне?
Домой возвращаться не хочется.
В шкуре ночных огней
Город, как зверь, ворочается.
Стою на горбу моста –
Бетонного дромадера.
Я просто немного устал,
Но ждет меня дома дело:
Крутить телефон понапрасну
И слушать, как в трубке поёт
Гудок учащённый, бесстрастный –
Там занято… сердце твоё.
Октябрь 2000 года
РАЙ В ФАНЕРНОМ ШАЛАШЕ
В день, когда в лепестковой метели,
Соловьи свою песнь запоют,
Может, снова тебе я поверю
И вернусь в коммуналку твою.
Будут снова соседки судачить,
Задавать нам всё тот же вопрос,
А мы быстро уедем на дачу
В мир рассады, цветов и стрекоз.
В кривоватом фанерном домишке
Мы поймём, как уже бывало,
Что в любви не может быть слишком –
Слишком много иль слишком мало.
А луна будет строить нам рожи,
На соседний усевшись сарай…
В шалаше рай, конечно, возможен,
Пусть короткий, но всё-таки рай.
Лето 2001 г.
РУСАЛКА
Бледно-зелённые кудри
Ивы полощут в пруду.
Майским безветренным утром
Снова сюда я приду.
В прошлом году на привале
Ждали мы утренний клёв
И в «Жигулёнке» дремали,
Слушая звон комаров.
Девичий стан на рассвете
Я увидал из окна,
С толстой притопленной ветви
В воду скользнула она.
Лёгкий тростник закачался,
То ли была, то ли нет,
Только на ветке остался
Мокрый, с чешуйками, след.
Но я сегодня надеюсь
Что в глубине под мостом,
Среди кустов элодеи
Кто-то махнёт мне хвостом.
ПЕРВЫЙ ТРОЛЛЕЙБУС
Нынче спать мне почти не пришлось,
А уже темнота стала синей,
И троллейбус первый, как лось,
Обдирает рогами иней.
Возмущаясь, трещат провода,
На троллейбус плюются искрами.
Не тебя я вчера провожал,
Провожал свою веру в искренность.
Но я всё ж благодарен судьбе,
Что внутри теперь пусто и строго.
...А троллейбус ползёт к тебе,
Осыпая светом дорогу.
Январь 2001 г.
ГАЛАТЕЯ
Снится мне, я работаю в храме.
И на фреске сырой предо мной
Из цветочно-орнаментной рамы
Проявляется лик неземной.
Как в кювете на фотобумаге
Всё ясней и тревожнее взгляд –
Мои кисти короткими взмахами
Образ Матери Божьей творят.
Я рисую, но будто не здесь я,
Это чудо родится само:
Символ нежности, женщина-песня
Смотрит так, что у горла комок.
Боже правый! Она шевельнулась
И меня осенила крестом...
Но раздался будильника стон,
За стеною соседи проснулись,
И над снегом алеет восток...
Жить в мечтаньях – пустая затея.
Тру виски до головокруженья...
Присно Дева, моя Галатея,
Ты живёшь только в воображеньи.
2001 г.
МОРОЗ
От мороза потрескались ветки кустов,
В капюшоны прохожие спрятали лица,
Тускло смотрят сквозь изморозь окна домов,
И медведицы ковш надменно звездится.
Через город ночной, через жгучий мороз,
Спотыкаясь, бреду по дороге знакомой,
А навстречу мне парень, знакомый до слез.
Это я. Тот, который не застал тебя дома.
Декабрь 2002
* * *
Я по жизни совсем не отличник,
Ошибаюсь во всем доныне.
Как дружить мне с тобой, логичной,
Слишком правильной филоЛОГИНЕЙ!
Время учит нас,
время лечит
(Взгляд его циферблатно-совиный),
И мечтаю, устроит мне встречу
С понимающей филоСОФИЕЙ.
ЗИМНЯЯ БЕССОННИЦА
Мне до самой весны
Пересматривать сны –
Накопились они, как кассеты,
После бурного душного лета,
Когда спать я не мог до рассвета
Среди влажных горячих простынь.
И до самой весны
Будут веки красны
От бессонницы неизлечимой.
Я считаю слонов,
А потом с двух стволов
В них палю и палю без причины.
И до самой весны
Повторять мне: «Остынь!»
Сердце рвется из ребер неволи.
Но остыть сможет тот,
Кто всю ночь напролет
Снов не видит
с тобой в главной роли.
Раздел 3. В городе этом
НА МОСТУ - 2
Бетонная поэзия
Панельных городков:
Брезгливы над подъездами
Изгибы козырьков,
И на речное лоно
Уставились фасады
Презрительным, холодным
Многооконным взглядом.
И ты стоишь на фото
С открытой головой,
На их бетонном фоне
Пронзительно живой.
Хоть плёнка и цветная,
Всё душит серый тон,
И небеса стекают
На плечи, как бетон.
2001 г.
ЛЕРМОНТОВСКИЙ СКВЕР
Вечерами бренчат недотёпы
На скамейках скверика сирого
В стыке Дороховской и Тёплой –
Ныне Лермонтовской и Кирова.
Рвутся в сумерках страсти гитарные,
И с усмешкой бронзово-немотной
На рифмовки наивно-бездарные
С пьедестала вздыхает Лермонтов.
Да, их вирши Мишелю не нравятся,
Не в своё парни дело полезли,
Но ручьи фольклёра стекаются
В полноводную реку поэзии.
И звучат эти песни не где-то,
А у памятника поэта.
Здесь свой шаг замедляют прохожие,
Что-то есть тут радостно-нервное,
Вот и ты у его подножья
Назначаешь свидание первое.
Раньше были поэты судьи,
А теперь они только свидетели,
Как под ними сливаются судьбы,
На ступеньках играют дети.
Помню, как я трёхлетний плакал,
Затихал и всхлипывал сызнова,
Когда старенькая прабабка
Рассказала про выстрел Мартынова.
И пока была ещё в силах,
По снегам и по лужицам талым
Меня часто сюда водила
И стихи наизусть читала.
Здесь не только сливаются улицы,
Новобрачные здесь целуются,
И в единую реку времени
Здесь сливаются поколения.
И, конечно, сливаются судьбы
Близ поэтов – духовных судей.
Только жаль, что в городе этом
Мало памятников поэтам...
Осень 2001 г.
ЦИКЛ: КАПЕЛЬКИ
13 ФЕВРАЛЯ
В зимнем небе снежинки реют
И синицы по веткам снуют
В три часа по московскому времени
Затоптала лошадь змею.
***
Не по сезону в пуховик одетый
Стою я у проталины лесной
В том переходе меж зимой
и летом,
Который называется весной.
***
Город весной наводнили красавицы.
Есть ли на свете такая наука,
Как этим девушкам можно понравится?
Девственность – очень обидная штука…
***
Лужицы сохнут, в дрожащем мареве
Розово светят берёзы вдали,
Сушит зима за проделки коварные
Нынче сугробы, как сухари.
***
Город наивный и робкий
…
МЕСТО ВСТРЕЧИ
Третий час. Но краснеющий шар
Опустился в антенны на крыше.
И в морозное это затишье
Подойдем к КПП не спеша.
Улыбнемся курсанту ладному
На немой вопрос его глаз:
Мы на выставку, к Николаеву,
Мы уже здесь не первый раз.
Будет снова музыка литься,
И поблескивать в стендах значки,
И глядеть вопрошающе с гипсов
Малофеевские зрачки.
Все, кто что-то творит в этом городе,
Кому чужды жадность и лесть –
Нас так мало, как крема на тортике, –
Но которые есть,
они здесь.
Если встреча у нас не ладилась,
Я на двери твоей писал:
«Послезавтра у Николаева.
Не забудь.
Как всегда.
В три часа».
Раздел 4. Тени
МАЧО
Я тебя снова встретил
с другим –
Все они на одно лицо:
На щеках и на шее угри,
А на майке Земфира и Цой.
Жадно смотрит в твои глаза
И внезапно, рванув тебя грубо,
Он до боли впивается в губы,
Чтобы властность свою показать.
Отпущу я тебе грехи,
В прошлом всё, что дарил,
говорил…
Неужели мои стихи
Хуже бицепсов этих горилл?
Октябрь 2002.
ПОПСА
Две длиннющих золотых косы
На уроках голову кружили.
Но она тащилась от попсы,
И дружить с ней было мне не в жилу.
Нет теперь веснушек на носу,
Есть фотомодельная прическа,
Только ты все слушаешь попсу –
Видно, на нее подсела четко.
Ради милой муки я снесу,
Потерплю Алсучку для порядку.
Но такую завела попсу,
Что свиданье получилось кратким.
Предложил тебе пикник в лесу
С травами, цветами, птичьим пеньем,
И просил не брать с собой попсу,
Не испытывать мое терпенье,
Но пока я резал колбасу
И коктейль размешивал в бокале,
Ты врубила гольную попсу –
Даже сосны от нее стонали.
Захотелось уйти – не проститься,
Молоточком стучали в виске.
Беспощадные крики певицы…
Я оставил слова на песке:
«Пусть тебе это будет урок:
Слушай
только
хороший
рок!»
ТЕНИ
Надоели романы пляжные,
Чуть чего – и опять виноватый я,
Тень твоя округло-вальяжная,
А моя, как всегда, угловатая.
По-над Цною сумрак зеленый,
Как вода, обнимает нас бережно,
Тень твоя совсем приземленная,
А моя – как у птицы бешеной.
Не ругай за очки и сутулость
И что спорю с тобою нелепо.
Тень твоя котенком свернулась,
А моя – по стенам и в небо.
МОКРЫЙ ШОРОХ МАШИН
…
ЯБЛОКИ
В придомовом Эдеме моем
Нет на яблочный плод запрета,
И гуляя со мною вдвоем,
Ты срываешь их прямо с веток.
И, как яблоко, светится кожа,
И под майкой плоды просят воли,
Только мы с тобою несхожи
И влюбиться себе не позволю.
Мы по-разному пишем стихи
Слишком разных поэтов читаем
Твой Асадов по мне, как стрихнин,
А от строчек Кудимовой таю.
И разрушив рассветную тишь,
Рву наброски свои не жалея,
Ну а ты на заказы строчишь
Для концертов и юбилеев.
И о чем с тобой ни говори –
Дохожу до отчаянья:
Я давно за свободу в любви,
Ну а ты за венчание.
Пусть мы разные будем совсем –
Не беда,
Но и яблоки я не ем.
Никогда.
***
Она смотрела на меня,
Она смотрела из окна,
И так казалась мне стройна,
И так казалась мне странна.
С тех пор ее там больше нет,
И виноградом дом зарос,
…А в том окне
Навстречу мне
Крутой ротвейлер морщит нос.
***
Деревья стояли в слезах
…
Раздел 5. Странное мироздание
СОНЕТ №2
Течёт река, спокойна, как зерцало.
И камыши в ней четче, чем над ней.
Так ярче яви в памяти мерцают
Картины и мечтанья прежних дней.
Так фильмы убедительнее жизни,
Хоть пуст их замысел и жалок их сюжет,
Но веришь ты в десятки, сотни жертв
Гигантских мух, или гигантских слизней,
Которых нет…
Увидев, я тебя дорисовал
И наделил характером и страстью,
Но понял, что сулишь одни несчастья,
Когда покров таинственный сорвал.
Хотим иллюзий в жизни и любви,
Но отвечать нам за дела свои.
Октябрь 2000 года
ВЕЧЕР
Гаснет золото в стёклах домов –
Нынче солнце за тучу садится,
И звенит колокольчик синицы,
Как предвестник ночных холодов.
Небо быстро темнеет, и стаи,
Что спешат на ночные квартиры,
Почему-то бесшумными стали,
Словно триллерные вампиры.
Гороскопы сказали: сегодня
Мне откроется новое знанье,
И пойму, наконец, как устроено
Это странное мирозданье.
Но ни горе, ни светлая тайна
Мне пока открываться не хочет.
Тонет город мой, словно «Титаник»,
Погружаясь в пучину ночи.
Ноябрь 2000 года
СТРЕКОЗА
Днём не дали поспать,
А уже скоро пять,
И сна ни в одном глазу.
И уже не усну,
Тучка застит луну,
Похожая на стрекозу.
И по стенам стрекозьи
тени шалят,
Будто со мной говорят,
И будильника взгляд,
Как фасетчатый глаз,
Точно знает, в который час
Отвечать мне на самый
главный вопрос
Самой большой из стрекоз.
ВОСКРЕСНЫЙ ОТСЫП
Тотальный сон стал для меня
фатальным.
Проталины покрылися травой,
А я тонул в подушках головой
И медленно, как снег весенний, таял.
Меня в реинкарнациях носило:
Я был и каторжанином, и князем,
Тянул я баржи из последней силы
И рудокопом в узкий штрек залазил.
Но тайных знаний это не открыло
Я не дорос до них ещё, быть может.
И на закат отправилось светило,
А в зеркале таращится уныло
Опухшая и заспанная рожа.
***
Отползающий в Лету железный век
Покрывается ржавью
Цвета детской неожиданности
Неожиданностей в нем было много
Инфантильных
Инфернальных
Фатальных
Фотонно-водородных
Фантомных
И даже футбольных
ФигОвых и фИговых
Но все же железных
А новый вползает к нам планомерно
Бездарно-безнервно
И не поймешь из какого металла –
Его еще мало
Но неожиданностей не стало
Ни детских, ни взрослых
Живем как в компосте
Неперегнившего прошлого века
Вцепились в него корнями
И истерически
Лирически
Статически
Боимся эту почву потерять
А Лета всё вздувается
Под русскими снегами
И у нее бывает порой
Половодье
СОНЕТ БАШКАТОВУ
Твои слова – всерьез и понарошку,
Абзацы мыслей я не засниму,
В колодце брошенный
или в колодец вросший
Ты письма ждешь
и манишь помянуть.
Промчится сон,
и явь растает снова.
Мы Истину узнаем по весне,
Как первое младенческое слово,
Невнятное, но радостное всем.
Все весны и колодцы высыхают…
Ты прочен, но на Патмосе один,
Могучим словом здесь не громыхаешь,
Мой заключенный
скромный паладин.
Но знаю я, придет твое мгновенье,
И ты узришь святое Откровенье.
ОСКАЛ ОЧЕЙ
(АСПИДЫ КАПИТОЛИЙСКИХ ХОЛМОВ)
Струи
Киселя заката.
Сбруи,
Кони, гривы, латы,
Раскидали вдоль
неба краплачного.
Гунны.
Засмолили костровища смачные
В ночи безлунные.
Терра спит.
Но будит Рим рассвет.
Рассвет распят, отпет.
И снова звон кромешный.
Аспид –
«Варвар, змей нездешний» –
В переливах бряцанья мечей
Крик не слышен…
Бой, металл, оскал очей!
Наказанье свыше…
Романы
Канули в Лету времён,
Пьяные
Цезари –
искупленье племён –
Убиты.
Кони со всадниками слиты –
Аспиды-кентавры…
Истории кадры.
ПОТОЛОК
Надо мною потолочины
Штукатуркою всклокочены,
И паучьими ногами,
Инфернальными рогами –
Трещины-излучины,
И побелка вспучена.
Я под потолком лежу,
На извилины гляжу.
И белесой ягодицей
Придавить меня стремится
Потолок моей судьбы.
Значит, так тому и быть:
Не сумел никто пока
Прыгнуть выше потолка.
Потолок всё ниже, ниже,
Больше неба не увижу…
Только я совсем другой –
Штукатурку головой
Проломлю
и воспарю
К полнолунья фонарю.
Летний свод небес высок,
Звёзд без меры,
Но мешает потолок
Атмосферы.
Раздел 6. На разных плоскостях
ИСПОВЕДЬ ИНТЕЛЛИГЕНТА
Будут другие дарить тебе нежность и
Золото неба рассветного.
Я никогда не унижусь до ревности –
Надо быть выше этого.
Мы еще сядем с тобою вместе,
Выпьем сухого светлого.
Я никогда не унижусь до мести –
Надо быть выше этого.
Я, словно дом при нехватке цемента, –
Сплошь обнаженные сваи,
Но что творится в душе интеллигента,
Ты никогда не узнаешь.
ТЕБЕ
Что ж ты ломаешь так наповал
Чувств моих робких ростки?
Я тебе ничего не соврал –
Просто немного раскис.
Просто я понял: разные мы,
Этого не излечить.
И на пороге света и тьмы
Гаснет пламя свечи.
Кажется, я стою нагишом
Перед пустым январём
Ты же, к которой так долго я шел, –
Холодно в сердце твоём.
* * *
Невезуха какая на имя,
Знать, судьба его прокляла:
Неродившаяся Алина
Отца у меня увела.
Что мне делать с этим, не знаю,
Но усмешка у Мойры злей,
И теперь Алина другая
Оставляет меня без друзей.
* * *
Сказали, что ты мне не верила
И лицемером назвала,
И сразу холодом повеяло –
Опять сначала…
Всю жизнь приписывает кто-то
Грехи чужие:
То хитрый я, то беззаботный,
Пустой вития.
И сто грехов, и сто афер –
Съезжает башня…
Но лицемер – не Люцифер,
Не так уж страшно.
* * *
В какого коня этот корм,
И какому коню его надо?
Если сядем с тобою вдвоём,
Кто кому должен стать наградой?
* * *
Были только я и ты.
И тонкая прямая,
Соединяющая наши сердца.
Но я сделал из этого треугольник,
А ты – целую кучу многоугольников.
Я плохой математик,
Запутался в паутине ломаных линий
И никак не могу решить,
Как вырваться из неё.
Весь день паутина душит меня,
А ночью снится,
Что меня уже нет на Земле.
Я лечу где-то высоко,
Совершенно один –
Маленькая яркая точка…
И ещё одна такая же –
это ты.
И между нами вновь
тянется прямая –
От меня к тебе.
И никого больше нет
В этом пустом черном небе.
Не оказаться бы только
На разных плоскостях…
* * *
Мне надо сегодня к тебе подойти,
Ломая приличий устои,
И сразу расставить все точки над i:
Шутить нам с любовью не стоит.
У нас все обман, и в обмане кружим,
Как бабочки вьются над садом,
А рядом суровая, жесткая жизнь
С небес на землю бросает.
Пора с этим кончить. В ушах перезвон –
Рву нежности глупые узы.
Чем жеще, тем лучше, чтоб вырваться вон
Из плена химерных иллюзий.
Свободным иду, но заметил я поздно,
Что небо вдруг стало пустым и беззвездным.
Содержание
№ 1
Между…
Торчим…
Нараспашку
Вопросы
Летняя сессия
ЖИТЬ В МЕЧТАНЬЯХ
На мосту
Рай в фанерном шалаше
Русалка
Первый троллейбус
Галатея
Мороз
ФилоЛогиня
«Мне до самой весны…»
В ГОРОДЕ ЭТОМ
На мосту - 2
Лермонтовский сквер
Цикл «Капельки»
Место встречи
ТЕНИ
Мачо
Попса
Тени
Мокрый шорох машин
Яблоки
«Она смотрела на меня…»
«Деревья стояли в слезах…»
СТРАННОЕ МИРОЗДАНИЕ
Сонет № 2
Вечер
Стрекоза
Воскресный отсып
Отползающий в Лету железный век
Сонет Башкатову
Оскал очей
Потолок
НА РАЗНЫХ ПЛОСКОСТЯХ
Исповедь интеллигента
Тебе
«Невезуха какая на имя…»
«Сказали, что ты мне не верила…»
«В какого коня этот корм…»
«Были только я и ты…»
«Мне надо сегодня к тебе подойти…»
Раздел 1
МЕЖДУ...
Старые особняки-усадьбы,
С ясеня последний лист опал,
На одном углу играли свадьбу,
На другом – за гробом шла толпа.
Девушка, фатой живот скрывая,
И скрывая непонятный страх,
На старушку издали взирает –
Обе с розами и в кружевах.
День как день. И морось перестала,
Лёгкий ветерок листами вертит...
И живу посереди квартала
Я между рождением и смертью.
И куда от этого мне деться?
Загустело время чёрной патокой...
Я завис меж взрослостью и детством
И боюсь, что это слишком надолго.
Рожа в зеркале – сейчас бы так и вмазал ей!
Чёлкою излом бровей закрою.
Меж Европой я живу и Азией
И географически, и кровью.
Спор ведёт Америка с талибами,
Политологи от страха ноют,
И с прогнозом страшным: либо-либо
Мы живём меж миром и войною.
Где-то Вознесенский свечи лепит
И Зюганов проигравший пьёт,
Мы живём меж двух тысячелетий
И висим меж них который год.
Меж богатых мы живём и нищих,
Среди отморозков и святых,
Средь учеников Христа и Ницше –
Поровну и тех здесь и других.
Мир застыл в нестойком равновесьи.
В опасеньях и надежде мы,
Но поём и сочиняем песни –
Видно, для того и рождены.
И какие чаши нам достанутся,
Те, что вниз, иль те, что сразу вверх?
Вспомнятся катрены Нострадамуса,
И покроет землю первый снег...
Но пока что на душе безветрие,
Сыплет сад убранство бабьелетнее,
И надолго розы мне запомнятся
У невесты юной и покойницы.
Октябрь2001
ТОРЧИМ…
Уходит мокрая зима,
И март всё ближе,
Торчат усталые дома
Из ржавой жижи.
Торчат намокшие кусты
В сугробах серых,
Торчишь в подъезде грязном ты
В объятьях стервы.
Торчат обрезанных дерев
Стволы-калеки,
Торчит подруга, одурев,
В библиотеке.
А я с Есениным под плед
Влезаю снова,
Где уже много-много лет
Торчу от слова.
Январь 2002 г
НАРАСПАШКУ
Не идут поэтам пиджаки,
Брюки и крахмальные рубашки
Мысли их стесняют и шаги,
И живём с душою нараспашку
Мы, поэты, моде вопреки,
Не идут поэтам пиджаки.
Не идут мундиры нам и латы,
Видно, мы устроены иначе –
В пушкинско-тропининском халате,
В боевой мишелевской кумачке
Чаще нам сопутствует удача.
Кто в потёртых джинсах, кто в ветровке,
В свитере, растянутом от стирок,
И, конечно, старые кроссовки –
Обязательное добавленье в стиле.
Мы, поэты, – вольные натуры,
Нам не страшен неказистый вид,
Облачась в шедевр мануфактурный,
Скучный, лысый мэтр литературный
С завистью вослед нам поглядит.
ВОПРОСЫ
Утро. Сад умывается росами,
Даже крыши опять чисты,
И похожи на знаки вопросные
Новорожденные листы.
Что их ждёт?
Будет осень промозглой и лысой,
И последний листок полетит,
Пожелтевший от жёлчных мыслей,
Или красный от летних обид.
Всех нас ждут перемены разительные,
И не хочется думать о них,
Но сутулится так вопросительно
Большинство одногодков моих.
Что нас ждёт?
Кто-то станет дубами, кто клёнами,
Кто согнётся ветлой у пруда,
Быть бы только подольше зелёными –
Пожелтеть мы успеем всегда.
ЛЕТНЯЯ СЕССИЯ
Вырываюсь на солнце из тени я,
Так что каждая жилка кричит,
Я веду себя, как растение –
С хлюпом всасываю лучи.
Но недолгое с ними свидание –
Ты, светило, меня извини,
Я вбегаю в бетонное здание,
Где звонок мой сейчас прозвенит.
Ежедневно такая история –
Я дремлю над конспектом запутанным,
Здесь, в прокисшей аудитории,
Солнце только в портрете у Путина.
А за окнами ласточек реянье,
И отчаянно пахнут сады…
Помню, как упивался сиренью я,
Когда в школу еще не ходил.
А потом что ни год, то контрольные,
И от них не сбежать никуда.
Как я ждал, что закончатся школьные
Безнадежно тупые года!
Но чем дальше – тоска беспросветнее:
Без сирени который я год,
И проклятая сессия летняя
Катастрофой вселенской грядет.
Розовеет полоска востока,
Над конспектами скоро засну…
Кто придумал такую жестокость –
Отнимать у поэта весну?
Раздел 2. Жить в мечтаньях
НА МОСТУ
Что происходит во мне?
Домой возвращаться не хочется.
В шкуре ночных огней
Город, как зверь, ворочается.
Стою на горбу моста –
Бетонного дромадера.
Я просто немного устал,
Но ждет меня дома дело:
Крутить телефон понапрасну
И слушать, как в трубке поёт
Гудок учащённый, бесстрастный –
Там занято… сердце твоё.
Октябрь 2000 года
РАЙ В ФАНЕРНОМ ШАЛАШЕ
В день, когда в лепестковой метели,
Соловьи свою песнь запоют,
Может, снова тебе я поверю
И вернусь в коммуналку твою.
Будут снова соседки судачить,
Задавать нам всё тот же вопрос,
А мы быстро уедем на дачу
В мир рассады, цветов и стрекоз.
В кривоватом фанерном домишке
Мы поймём, как уже бывало,
Что в любви не может быть слишком –
Слишком много иль слишком мало.
А луна будет строить нам рожи,
На соседний усевшись сарай…
В шалаше рай, конечно, возможен,
Пусть короткий, но всё-таки рай.
Лето 2001 г.
РУСАЛКА
Бледно-зелённые кудри
Ивы полощут в пруду.
Майским безветренным утром
Снова сюда я приду.
В прошлом году на привале
Ждали мы утренний клёв
И в «Жигулёнке» дремали,
Слушая звон комаров.
Девичий стан на рассвете
Я увидал из окна,
С толстой притопленной ветви
В воду скользнула она.
Лёгкий тростник закачался,
То ли была, то ли нет,
Только на ветке остался
Мокрый, с чешуйками, след.
Но я сегодня надеюсь
Что в глубине под мостом,
Среди кустов элодеи
Кто-то махнёт мне хвостом.
ПЕРВЫЙ ТРОЛЛЕЙБУС
Нынче спать мне почти не пришлось,
А уже темнота стала синей,
И троллейбус первый, как лось,
Обдирает рогами иней.
Возмущаясь, трещат провода,
На троллейбус плюются искрами.
Не тебя я вчера провожал,
Провожал свою веру в искренность.
Но я всё ж благодарен судьбе,
Что внутри теперь пусто и строго.
...А троллейбус ползёт к тебе,
Осыпая светом дорогу.
Январь 2001 г.
ГАЛАТЕЯ
Снится мне, я работаю в храме.
И на фреске сырой предо мной
Из цветочно-орнаментной рамы
Проявляется лик неземной.
Как в кювете на фотобумаге
Всё ясней и тревожнее взгляд –
Мои кисти короткими взмахами
Образ Матери Божьей творят.
Я рисую, но будто не здесь я,
Это чудо родится само:
Символ нежности, женщина-песня
Смотрит так, что у горла комок.
Боже правый! Она шевельнулась
И меня осенила крестом...
Но раздался будильника стон,
За стеною соседи проснулись,
И над снегом алеет восток...
Жить в мечтаньях – пустая затея.
Тру виски до головокруженья...
Присно Дева, моя Галатея,
Ты живёшь только в воображеньи.
2001 г.
МОРОЗ
От мороза потрескались ветки кустов,
В капюшоны прохожие спрятали лица,
Тускло смотрят сквозь изморозь окна домов,
И медведицы ковш надменно звездится.
Через город ночной, через жгучий мороз,
Спотыкаясь, бреду по дороге знакомой,
А навстречу мне парень, знакомый до слез.
Это я. Тот, который не застал тебя дома.
Декабрь 2002
* * *
Я по жизни совсем не отличник,
Ошибаюсь во всем доныне.
Как дружить мне с тобой, логичной,
Слишком правильной филоЛОГИНЕЙ!
Время учит нас,
время лечит
(Взгляд его циферблатно-совиный),
И мечтаю, устроит мне встречу
С понимающей филоСОФИЕЙ.
ЗИМНЯЯ БЕССОННИЦА
Мне до самой весны
Пересматривать сны –
Накопились они, как кассеты,
После бурного душного лета,
Когда спать я не мог до рассвета
Среди влажных горячих простынь.
И до самой весны
Будут веки красны
От бессонницы неизлечимой.
Я считаю слонов,
А потом с двух стволов
В них палю и палю без причины.
И до самой весны
Повторять мне: «Остынь!»
Сердце рвется из ребер неволи.
Но остыть сможет тот,
Кто всю ночь напролет
Снов не видит
с тобой в главной роли.
Раздел 3. В городе этом
НА МОСТУ - 2
Бетонная поэзия
Панельных городков:
Брезгливы над подъездами
Изгибы козырьков,
И на речное лоно
Уставились фасады
Презрительным, холодным
Многооконным взглядом.
И ты стоишь на фото
С открытой головой,
На их бетонном фоне
Пронзительно живой.
Хоть плёнка и цветная,
Всё душит серый тон,
И небеса стекают
На плечи, как бетон.
2001 г.
ЛЕРМОНТОВСКИЙ СКВЕР
Вечерами бренчат недотёпы
На скамейках скверика сирого
В стыке Дороховской и Тёплой –
Ныне Лермонтовской и Кирова.
Рвутся в сумерках страсти гитарные,
И с усмешкой бронзово-немотной
На рифмовки наивно-бездарные
С пьедестала вздыхает Лермонтов.
Да, их вирши Мишелю не нравятся,
Не в своё парни дело полезли,
Но ручьи фольклёра стекаются
В полноводную реку поэзии.
И звучат эти песни не где-то,
А у памятника поэта.
Здесь свой шаг замедляют прохожие,
Что-то есть тут радостно-нервное,
Вот и ты у его подножья
Назначаешь свидание первое.
Раньше были поэты судьи,
А теперь они только свидетели,
Как под ними сливаются судьбы,
На ступеньках играют дети.
Помню, как я трёхлетний плакал,
Затихал и всхлипывал сызнова,
Когда старенькая прабабка
Рассказала про выстрел Мартынова.
И пока была ещё в силах,
По снегам и по лужицам талым
Меня часто сюда водила
И стихи наизусть читала.
Здесь не только сливаются улицы,
Новобрачные здесь целуются,
И в единую реку времени
Здесь сливаются поколения.
И, конечно, сливаются судьбы
Близ поэтов – духовных судей.
Только жаль, что в городе этом
Мало памятников поэтам...
Осень 2001 г.
ЦИКЛ: КАПЕЛЬКИ
13 ФЕВРАЛЯ
В зимнем небе снежинки реют
И синицы по веткам снуют
В три часа по московскому времени
Затоптала лошадь змею.
***
Не по сезону в пуховик одетый
Стою я у проталины лесной
В том переходе меж зимой
и летом,
Который называется весной.
***
Город весной наводнили красавицы.
Есть ли на свете такая наука,
Как этим девушкам можно понравится?
Девственность – очень обидная штука…
***
Лужицы сохнут, в дрожащем мареве
Розово светят берёзы вдали,
Сушит зима за проделки коварные
Нынче сугробы, как сухари.
***
Город наивный и робкий
…
МЕСТО ВСТРЕЧИ
Третий час. Но краснеющий шар
Опустился в антенны на крыше.
И в морозное это затишье
Подойдем к КПП не спеша.
Улыбнемся курсанту ладному
На немой вопрос его глаз:
Мы на выставку, к Николаеву,
Мы уже здесь не первый раз.
Будет снова музыка литься,
И поблескивать в стендах значки,
И глядеть вопрошающе с гипсов
Малофеевские зрачки.
Все, кто что-то творит в этом городе,
Кому чужды жадность и лесть –
Нас так мало, как крема на тортике, –
Но которые есть,
они здесь.
Если встреча у нас не ладилась,
Я на двери твоей писал:
«Послезавтра у Николаева.
Не забудь.
Как всегда.
В три часа».
Раздел 4. Тени
МАЧО
Я тебя снова встретил
с другим –
Все они на одно лицо:
На щеках и на шее угри,
А на майке Земфира и Цой.
Жадно смотрит в твои глаза
И внезапно, рванув тебя грубо,
Он до боли впивается в губы,
Чтобы властность свою показать.
Отпущу я тебе грехи,
В прошлом всё, что дарил,
говорил…
Неужели мои стихи
Хуже бицепсов этих горилл?
Октябрь 2002.
ПОПСА
Две длиннющих золотых косы
На уроках голову кружили.
Но она тащилась от попсы,
И дружить с ней было мне не в жилу.
Нет теперь веснушек на носу,
Есть фотомодельная прическа,
Только ты все слушаешь попсу –
Видно, на нее подсела четко.
Ради милой муки я снесу,
Потерплю Алсучку для порядку.
Но такую завела попсу,
Что свиданье получилось кратким.
Предложил тебе пикник в лесу
С травами, цветами, птичьим пеньем,
И просил не брать с собой попсу,
Не испытывать мое терпенье,
Но пока я резал колбасу
И коктейль размешивал в бокале,
Ты врубила гольную попсу –
Даже сосны от нее стонали.
Захотелось уйти – не проститься,
Молоточком стучали в виске.
Беспощадные крики певицы…
Я оставил слова на песке:
«Пусть тебе это будет урок:
Слушай
только
хороший
рок!»
ТЕНИ
Надоели романы пляжные,
Чуть чего – и опять виноватый я,
Тень твоя округло-вальяжная,
А моя, как всегда, угловатая.
По-над Цною сумрак зеленый,
Как вода, обнимает нас бережно,
Тень твоя совсем приземленная,
А моя – как у птицы бешеной.
Не ругай за очки и сутулость
И что спорю с тобою нелепо.
Тень твоя котенком свернулась,
А моя – по стенам и в небо.
МОКРЫЙ ШОРОХ МАШИН
…
ЯБЛОКИ
В придомовом Эдеме моем
Нет на яблочный плод запрета,
И гуляя со мною вдвоем,
Ты срываешь их прямо с веток.
И, как яблоко, светится кожа,
И под майкой плоды просят воли,
Только мы с тобою несхожи
И влюбиться себе не позволю.
Мы по-разному пишем стихи
Слишком разных поэтов читаем
Твой Асадов по мне, как стрихнин,
А от строчек Кудимовой таю.
И разрушив рассветную тишь,
Рву наброски свои не жалея,
Ну а ты на заказы строчишь
Для концертов и юбилеев.
И о чем с тобой ни говори –
Дохожу до отчаянья:
Я давно за свободу в любви,
Ну а ты за венчание.
Пусть мы разные будем совсем –
Не беда,
Но и яблоки я не ем.
Никогда.
***
Она смотрела на меня,
Она смотрела из окна,
И так казалась мне стройна,
И так казалась мне странна.
С тех пор ее там больше нет,
И виноградом дом зарос,
…А в том окне
Навстречу мне
Крутой ротвейлер морщит нос.
***
Деревья стояли в слезах
…
Раздел 5. Странное мироздание
СОНЕТ №2
Течёт река, спокойна, как зерцало.
И камыши в ней четче, чем над ней.
Так ярче яви в памяти мерцают
Картины и мечтанья прежних дней.
Так фильмы убедительнее жизни,
Хоть пуст их замысел и жалок их сюжет,
Но веришь ты в десятки, сотни жертв
Гигантских мух, или гигантских слизней,
Которых нет…
Увидев, я тебя дорисовал
И наделил характером и страстью,
Но понял, что сулишь одни несчастья,
Когда покров таинственный сорвал.
Хотим иллюзий в жизни и любви,
Но отвечать нам за дела свои.
Октябрь 2000 года
ВЕЧЕР
Гаснет золото в стёклах домов –
Нынче солнце за тучу садится,
И звенит колокольчик синицы,
Как предвестник ночных холодов.
Небо быстро темнеет, и стаи,
Что спешат на ночные квартиры,
Почему-то бесшумными стали,
Словно триллерные вампиры.
Гороскопы сказали: сегодня
Мне откроется новое знанье,
И пойму, наконец, как устроено
Это странное мирозданье.
Но ни горе, ни светлая тайна
Мне пока открываться не хочет.
Тонет город мой, словно «Титаник»,
Погружаясь в пучину ночи.
Ноябрь 2000 года
СТРЕКОЗА
Днём не дали поспать,
А уже скоро пять,
И сна ни в одном глазу.
И уже не усну,
Тучка застит луну,
Похожая на стрекозу.
И по стенам стрекозьи
тени шалят,
Будто со мной говорят,
И будильника взгляд,
Как фасетчатый глаз,
Точно знает, в который час
Отвечать мне на самый
главный вопрос
Самой большой из стрекоз.
ВОСКРЕСНЫЙ ОТСЫП
Тотальный сон стал для меня
фатальным.
Проталины покрылися травой,
А я тонул в подушках головой
И медленно, как снег весенний, таял.
Меня в реинкарнациях носило:
Я был и каторжанином, и князем,
Тянул я баржи из последней силы
И рудокопом в узкий штрек залазил.
Но тайных знаний это не открыло
Я не дорос до них ещё, быть может.
И на закат отправилось светило,
А в зеркале таращится уныло
Опухшая и заспанная рожа.
***
Отползающий в Лету железный век
Покрывается ржавью
Цвета детской неожиданности
Неожиданностей в нем было много
Инфантильных
Инфернальных
Фатальных
Фотонно-водородных
Фантомных
И даже футбольных
ФигОвых и фИговых
Но все же железных
А новый вползает к нам планомерно
Бездарно-безнервно
И не поймешь из какого металла –
Его еще мало
Но неожиданностей не стало
Ни детских, ни взрослых
Живем как в компосте
Неперегнившего прошлого века
Вцепились в него корнями
И истерически
Лирически
Статически
Боимся эту почву потерять
А Лета всё вздувается
Под русскими снегами
И у нее бывает порой
Половодье
СОНЕТ БАШКАТОВУ
Твои слова – всерьез и понарошку,
Абзацы мыслей я не засниму,
В колодце брошенный
или в колодец вросший
Ты письма ждешь
и манишь помянуть.
Промчится сон,
и явь растает снова.
Мы Истину узнаем по весне,
Как первое младенческое слово,
Невнятное, но радостное всем.
Все весны и колодцы высыхают…
Ты прочен, но на Патмосе один,
Могучим словом здесь не громыхаешь,
Мой заключенный
скромный паладин.
Но знаю я, придет твое мгновенье,
И ты узришь святое Откровенье.
ОСКАЛ ОЧЕЙ
(АСПИДЫ КАПИТОЛИЙСКИХ ХОЛМОВ)
Струи
Киселя заката.
Сбруи,
Кони, гривы, латы,
Раскидали вдоль
неба краплачного.
Гунны.
Засмолили костровища смачные
В ночи безлунные.
Терра спит.
Но будит Рим рассвет.
Рассвет распят, отпет.
И снова звон кромешный.
Аспид –
«Варвар, змей нездешний» –
В переливах бряцанья мечей
Крик не слышен…
Бой, металл, оскал очей!
Наказанье свыше…
Романы
Канули в Лету времён,
Пьяные
Цезари –
искупленье племён –
Убиты.
Кони со всадниками слиты –
Аспиды-кентавры…
Истории кадры.
ПОТОЛОК
Надо мною потолочины
Штукатуркою всклокочены,
И паучьими ногами,
Инфернальными рогами –
Трещины-излучины,
И побелка вспучена.
Я под потолком лежу,
На извилины гляжу.
И белесой ягодицей
Придавить меня стремится
Потолок моей судьбы.
Значит, так тому и быть:
Не сумел никто пока
Прыгнуть выше потолка.
Потолок всё ниже, ниже,
Больше неба не увижу…
Только я совсем другой –
Штукатурку головой
Проломлю
и воспарю
К полнолунья фонарю.
Летний свод небес высок,
Звёзд без меры,
Но мешает потолок
Атмосферы.
Раздел 6. На разных плоскостях
ИСПОВЕДЬ ИНТЕЛЛИГЕНТА
Будут другие дарить тебе нежность и
Золото неба рассветного.
Я никогда не унижусь до ревности –
Надо быть выше этого.
Мы еще сядем с тобою вместе,
Выпьем сухого светлого.
Я никогда не унижусь до мести –
Надо быть выше этого.
Я, словно дом при нехватке цемента, –
Сплошь обнаженные сваи,
Но что творится в душе интеллигента,
Ты никогда не узнаешь.
ТЕБЕ
Что ж ты ломаешь так наповал
Чувств моих робких ростки?
Я тебе ничего не соврал –
Просто немного раскис.
Просто я понял: разные мы,
Этого не излечить.
И на пороге света и тьмы
Гаснет пламя свечи.
Кажется, я стою нагишом
Перед пустым январём
Ты же, к которой так долго я шел, –
Холодно в сердце твоём.
* * *
Невезуха какая на имя,
Знать, судьба его прокляла:
Неродившаяся Алина
Отца у меня увела.
Что мне делать с этим, не знаю,
Но усмешка у Мойры злей,
И теперь Алина другая
Оставляет меня без друзей.
* * *
Сказали, что ты мне не верила
И лицемером назвала,
И сразу холодом повеяло –
Опять сначала…
Всю жизнь приписывает кто-то
Грехи чужие:
То хитрый я, то беззаботный,
Пустой вития.
И сто грехов, и сто афер –
Съезжает башня…
Но лицемер – не Люцифер,
Не так уж страшно.
* * *
В какого коня этот корм,
И какому коню его надо?
Если сядем с тобою вдвоём,
Кто кому должен стать наградой?
* * *
Были только я и ты.
И тонкая прямая,
Соединяющая наши сердца.
Но я сделал из этого треугольник,
А ты – целую кучу многоугольников.
Я плохой математик,
Запутался в паутине ломаных линий
И никак не могу решить,
Как вырваться из неё.
Весь день паутина душит меня,
А ночью снится,
Что меня уже нет на Земле.
Я лечу где-то высоко,
Совершенно один –
Маленькая яркая точка…
И ещё одна такая же –
это ты.
И между нами вновь
тянется прямая –
От меня к тебе.
И никого больше нет
В этом пустом черном небе.
Не оказаться бы только
На разных плоскостях…
* * *
Мне надо сегодня к тебе подойти,
Ломая приличий устои,
И сразу расставить все точки над i:
Шутить нам с любовью не стоит.
У нас все обман, и в обмане кружим,
Как бабочки вьются над садом,
А рядом суровая, жесткая жизнь
С небес на землю бросает.
Пора с этим кончить. В ушах перезвон –
Рву нежности глупые узы.
Чем жеще, тем лучше, чтоб вырваться вон
Из плена химерных иллюзий.
Свободным иду, но заметил я поздно,
Что небо вдруг стало пустым и беззвездным.
Содержание
№ 1
Между…
Торчим…
Нараспашку
Вопросы
Летняя сессия
ЖИТЬ В МЕЧТАНЬЯХ
На мосту
Рай в фанерном шалаше
Русалка
Первый троллейбус
Галатея
Мороз
ФилоЛогиня
«Мне до самой весны…»
В ГОРОДЕ ЭТОМ
На мосту - 2
Лермонтовский сквер
Цикл «Капельки»
Место встречи
ТЕНИ
Мачо
Попса
Тени
Мокрый шорох машин
Яблоки
«Она смотрела на меня…»
«Деревья стояли в слезах…»
СТРАННОЕ МИРОЗДАНИЕ
Сонет № 2
Вечер
Стрекоза
Воскресный отсып
Отползающий в Лету железный век
Сонет Башкатову
Оскал очей
Потолок
НА РАЗНЫХ ПЛОСКОСТЯХ
Исповедь интеллигента
Тебе
«Невезуха какая на имя…»
«Сказали, что ты мне не верила…»
«В какого коня этот корм…»
«Были только я и ты…»
«Мне надо сегодня к тебе подойти…»
