В 1812 году от ран умер некий офицер. Фамилию его мы не знаем, а звали его Данила, потому что дочь его была Пелагея Даниловна. Имел ли он отношение к Тамбову или был из какого-то другого города, неизвестно, но после его смерти вдова и дочь поселились в Тамбове. Здесь у них был дом, несколько комнат которого они сдавали в пансион. Основными клиентами были офицеры – коллеги, друзья мужа, передававшие друг другу адрес дома с хорошим сервисом.

Дочка Пелагеи Даниловны поступила учиться в Смольный институт. Детей военных, оставшихся сиротами, тогда брали бесплатно. Сколько она там училась, закончила она его или нет, тоже история умалчивает. К возрасту 17-18 лет Пелагея Даниловна была уже дома с мамой. Помогала ей с пансионом и, как водится в таком возрасте, однажды влюбилась – в офицера, который то ли у них останавливался, то ли бывал в гостях. Назначили свадьбу, всё было практически готово, и тут этот офицер исчез. Пелагея Даниловна осталась беременной.

В офицерских кругах было не принято так поступать. В 70-е годы семейные предания собирал Владимир Куликов (он был потомком, жил в Обнинске, имел отношение к строительству первой атомной станции), в архивах он нашел, что дочка у Пелагеи Даниловны родилась в 1826 году. Поднимается вопрос, сбежал ли офицер или он мог иметь отношение к декабристскому восстанию, и тогда, возможно, исчез не по своей воле.

Пелагея Даниловна стала матерью одиночкой с незаконным ребёнком. Замуж она не вышла. Растила дочку – скорее всего, её звали Анна (бабушка под конец стала сомневаться, называть Александрой, но это можно уточнить). Приезжали офицеры, говорили, что относятся к молодой матери с большим уважением – для нагулявшей девушки, это было странно.

Дочь выросла (будем называть её Анной), видимо, довольно рано ее выдали замуж за Михаила Николаевича Хлебникова. Он был из купеческой семьи. Известно, что его старший брат Николай Николаевич Хлебников относился к серьезной гильдии – первой или второй, его могила на Успенском кладбище, выделялась приличным убранством (её запомнила ещё моя бабушка Нина Семеновна). У Михаила Николаевича и Анны родилось 18 детей. Сколько из них выжило, трудно сказать, но, предполагаем, большая часть. Первые лет десять рождались в основном девочки. Это было тяжело в то время – поднять большое количество девчонок и потом дать им приданное.

Старшим из сыновей был Семён Михайлович. Он родился в 1856 году. Если исходить из того, что сама Анна появилась в 1826-м, то родила она его только к тридцати годам. Старшие дочери более-менее благополучно вышли замуж. Когда Семену было 10-11 лет, случилось самое страшное – умер отец. И на подростка легли заботы о большой семье, в основном женской.

Нужно отметить, что смоляночка Пелагея Даниловна еще была жива, и жила она вместе с ними. Она занималась со своими внуками, приучала их к чтению – знания очень ценились. Даже пыталась их обучать иностранным языкам, но практики никакой не было, иностранные языки были некой абстракцией, дети их толком не освоили. А читать научились, причем, запойно, особенно мальчишки. Младшенькие Федор и Иван настолько были увлечены книгами, что ходили всю жизнь в очках. Дом, где они жили, потом стали называть домом слепеньких, хотя более поздние поколения не имели сильных проблем со зрением.

Семён в 11-12 лет пошел фактически в люди. Сначала помощником приказчика у какого-то купца, а потом довольно-таки быстро сам стал приказчиком. У него был очень хороший почерк, он хорошо считал, ему рано стали давать вести журналы, книги по делопроизводству, он их как следует оформлял. На первом месте у Семёна Михайловича была забота о семье. С девушками на стороне не общался. Главное было выдать замуж сестёр. Теперь сёстры были бесприданницами. Выдавали их в основном за вдовцов с детьми – кому как повезло, из них знаем мы только нескольких.

У семьи было какое-то жилье, скорее всего, съёмное. 80-е годы, подсобрав немного денег, Семен Михайлович, которому было меньше 25 лет, купил дом – небольшой, зато с большим участком на углу улиц Киркина и Обводная (ныне А. Бебеля и Пролетарская), там стали жить.

Семен Михайлович подходит к сорока годам, работает на купца Иванова, который занимался операциями с железом. Семен Михайлович был у него главным приказчиком, имел высокий заработок, его ценили. В это время в семье купца работала Анна Степановна Александрова (по девичьей фамилии Четвертакова) – кем она была в это время, экономкой или компаньонкой, не установить, она бывала на разных работах. Вдова, под тридцать лет. Он был на десять лет старше ее. И молодые дочери купца Иванова решили их сосватать. Ей рассказывали много хорошего про него, какой он добрый и ответственный. А ему рассказывали про нее, какая она аккуратная, честная, как она, оставшись в 20 лет вдовой, воспитывает дочку, ухаживает за больной мамой.

Долгое время я думала, что они тогда же поженились. Но она забеременела, а венчания не было. Он ее просил: Анюта, потерпи, всё будет. Вот мне надо еще такую-то сестру выдать замуж, вот подкопить немножко денег, а то куда я тебя приведу, домик маленький. Братья подросли, нужно строиться, построить дом на этой усадьбе, с другой стороны. И заживем тут уже хорошо, своей семьей, дети будут и всё. Ну, подожди, потерпи. А Сережа уже родился к тому времени. Похоже, Семен Михайлович в это время снимал им квартиру, потому что Тетя Рая рассказывала, что в это время жила с бабушкой Анисьей Зиновеевной, то есть она была не с ними. Ну и Анна терпела, никому ничего не говорила, от кого ребенок. И он никому ничего не говорил.

Но в Тамбове что-либо скрыть практически невозможно, город маленький. В один прекрасный день, когда Анна Степановна шла из церкви, к ней подошла женщина и сказала: ведь вы жена Семена? – Да. – И у вас ребенок? – Да. – А я его сестра. Что ж вы не пришли даже познакомиться? Тайна была открыта. Анну Степановну привели в этот домок. На следующий год к этому времени уже был готов архитектурный план дома, а на следующий, по весне заложили дом для Семена, Анны и детей. Построили его довольно-таки быстро: в нулевом году заложили. Фундамент, может быть, даже делали в 1899-м. Или в самом начале нулевого. В общем дом ровесник двадцатого века.

Построили его по самому, как бы сейчас сказали, бюджетному варианту: стояк, обложенный кирпичом. Когда закончили, взяли сюда Раису – ребенка от первого брака Анны Степановны. Бабушку, у которой она жила, забрал к себе сын ее. А Раиса стала нянчить детей. Сережу, в нулевом году, прямо во время строительства, родился Степа, в 1902 году Боря, в четвертом Вячеслав, а в восьмом родилась последняя Нина. Семен Михайлович очень любил свою падчерицу Раису. Когда писал завещание, он ее помянул наряду с остальными детьми. То есть она себя не чувствовала приемной в семье.

В это время Семен Михайлович ушел от купца, завел собственное маленькое дело – на Пятничном рынке (который сейчас центральный) был сарайчик, где Семен Михайлович торговал старым железом. Система была такая: железо покупалось невостребованное на торгах, это могли быть какие-нибудь топоры, которыми порубили лес, топоры остались, их по дешевке оптом Семен Михайлович покупал, чинил, перебирал. То, что не годилось, отвозилось на завод, в основном на Маховский (где теперь «Комсомолец»), а хорошие, нормальные продавались уже подороже
2217
Вначале это дело что-то давало, во всяком случае, дом хорошо выглядел. И Семен Михайлович еще на торгах умудрялся купить стол, трюмо. Когда шло еще строительство – паркет для пола. Бэушный. Как говорили, от какой-то церкви, которую перестраивали. Тем не менее, три комнаты он этим паркетом покрыл. Мягкая мебель была, картины. То есть дом, несмотря на то, что семья была небогатой, выглядел прилично.

И конечно Семён Михайлович постоянно покупал книги, журналы, выписывал. «Путеводный огонек», «Ниву», «Родину». Собрания классиков. И Чехов был и Толстой. Так что навыки смоляночки, ее уже не было в живых, просто так не пропали, передались потомкам.